...В те времена, когда Пётр I грозил шведам и основывал Петербург, в далёкой Ферганской долине, бывшей тогда провинцией Бухары, вспыхнула междоусобная война - в 1701 году наманганская знать избрала местным бием узбека Ашуркула из племени Минг, против чего взбунтовался его брат Пазыль-Аталык из Риштана. Ферганская долина фактически распалась на две провинции, в 1704 году Ашуркул двинул войска на Риштан, и оба брата погибли в боях за город, после чего бием стал сын Ашуркула, несовершеннолетний, но сумевший отомстить за отца Шахрух.

А в 1709 году Долину охватило, начавшись с городка Чартак, новое восстание, лидеры которого провозгласили независимость от Бухары, а Шахруха - ханом, заодно возведя его род к тайному сыну Бабура (ведь ханом мог быть только чингизид), оставленному в колыбели на берегу Сырдарьи между Ходжентом и Канибадамом. Мингу эта идея, конечно, понравилась, а свою укреплённую резиденцию он построил в том же 1709 году среди болот на месте древнего Кувакенда, известного с 10 века города на Великом Шёлковом пути - так и возник Коканд, по среднеазиатским меркам совсем молодой город.

18 век в Туркестане был временем смут и бесконечных войн, когда некогда славившиеся на весь мир города увядали наперегонки. Сын Шахруха Абдурахим отвоевал у Бухарского ханства Ходжент и даже ненадолго овладел Самаркандом, откуда выбили его не бухарцы, а покоривший Бухару в 1740 году персидский шах Надир. Но независимость Кокандского ханства уже сложно было подвергнуть сомнению - Минги создали в Ферганской долине крепкое централизованное государство.

Коканд изначально представлял собой систему из 4 крепостей Калвак, Актепе, Эске-Курган и Хоканд, до собственно Коканда "конкретизировался" лишь в 1740 году, с очередным переносом ставки третьего по счёту хана Абдукарима. Дальше, при хане Нарбут-бие, наступили спокойные времена, закрытое горами от остального Туркестана ханство неспеша развивалось, и даже валюта местная имела собственное название "пула". А окрепнув, Коканд перешёл в наступление, в начале 19 века, при ханах Алиме, Умаре и Мадали почти непрерывно расширяя свои границы.

В 1808 году пал Ташкент, представлявший собой в те времена весьма своеобразный город-государство, а уже в 1820 была основана крепость Ак-Мечеть (ныне Кызылорда) в низовьях Сырдарьи. В 1825 году крепости Пишпек и Токмак взяли под контроль семиреченских киргизов, и началась долгая борьба, или скорее торг с Китаем за протекторат над казахами Старшего жуза. В 1830 главенство Коканда признал Дарваз, в вассалах которого были и другие горные шахства Памира, а лучшими воинами Коканда стали вольные, но верные киргизы Алайской долины.

На пике могущества Кокандское ханство было страной размером с нынешнюю Турцию, с мощными линиями укреплений по границам, с крепким ядром-метрополией в Долине, и своеобразным триединством народов - кочевых узбеков (в первую очередь кипчакского племени), оседлых сартов и горных киргизов. Кочевники, возможно, привнесли в Коканд некоторую вольность: ханский двор славился на весь тюркский мир своими поэтами, важнейшими из которых были женщины - Надира, Махзуна и Увайси.

Но всё это был лишь пример того, какие чудеса может творить хотя бы два-три поколения непрерывной твёрдой власти в окружении бесконечных междоусобиц и смут, и стоило было случиться расколу в самом Коканде, как верх взял давний враг - Бухара. В 1842 в Долину "по приглашению" дворцовой оппозиции вторгся эмир Насрулла, казнил Мадали-хана и Надиру, и объявил Коканд своей провинцией. На большее, впрочем, бухарцев не хватило, однако кокандская смута продолжилась, и над сменявшимися в ходе заговоров безвольными ханами Шерали, Мурадом и Худояром правили регенты из трёх "партий" - сартской, кипчакской и киргизской.

Фактическими правителями были то кипчак Мусульманкул, казнённый в 1852 году вместе с большей частью кипчакской знати, то сам Худояр ненадолго овладевал реальной властью, в 1862 году ханство даже ненадолго возглавил в качестве регента киргиз Алимбек - муж Курманджан, будущей "Алайской царицы", а затем полукиргиз-полукипчак Алимкул, руководивший в 1865 году обороной Ташкента. "Кокандский двор" стал именем нарицательным, синонимом интриг с ножами в спину.

Ну а потом откуда-то с севера пожаловала русская армия, являвшая собой превосходящую силу, да и на перифериях гибнущего ханства мало кто хотел за своих баев умирать. В 1853 году ханство лишилось низовий Сырдарьи, в 1854 решился в пользу России спор узбеков с китайцами за Семиречье, в 1860 была потеряна Чуйская долина, в 1864-65 - Аулие-Ата (Тараз), Чимкент и самая ценная из кокандских колоний Ташкент.

В 1866 году русские флаги были подняты над Худжандом и Ура-Тюбе, отрезав Коканд от Бухары, покорение которой, заодно с Хивой, стало по сути инерцией русско-кокандских войн. Подписанные в 1868 году торговые договоры фактически сделали Кокандское ханство русским протекторатом, но для уставшего от бесконечных смут, не единожды терявшего и возвращего трон Худояра это было даже и не так уж плохо.

Теперь можно было расслабиться: судьбу ханства решат в далёком Петербурге, заклятые бухарские враги стали товарищами по несчастью, а главное - ото всех заговорщиков и бунтарей Худояра защитят русские пушки! В 1871, расчистив площадку посреди армянских и еврейских махаллей, отделённых от мусульманского города каналом, Худояр начал строить дворец, чтобы дожить в нём старость:

Но и этого было не суждено: впереди были Кокандское восстание 1873 года, бегство Худояра в Ташкент, нападение повстанцев на Ходжент и их разгром Михаилом Скобелевым. Ханству даже дали второй шанс - последним его правителем был примкнувший к повстанцам Худояров сын Насреддин, однако его признание русскими не устроило других лидеров восстания, в первую очередь кипчака Абдурахмана Автобачи (сын того самого регента Мусульманкула) и андижанского киргиза Пулат-бека, и Скобелев подавил восстание во второй раз.

Автобачи был сослан в Сибирь, Пулат-бек - казнён на том же месте в Маргилане, где казнил русских чиновников и торговцев, а Насреддин бежал в Британскую Индию и умер в 1893 году в Пешаваре. Сам Коканд, как и другие старые города Долины, русские чиновники сочли неблагонадёжным и построили новый губернский город в стороне.

Однако будучи лишь уездным центром, с населением 87 тысяч человек к началу ХХ века Коканд оставался экономическим сердцем Долины и вторым по величине, после Ташкента, городом всей Средней Азии. Впрочем, настоящий экономический бум пришёл сюда позже, а поначалу русские в Коканде были представлены лишь гарнизоном, расположившимся прямо во дворце Худояра:

...Кокандский колорит мы ощутили уже в "коллективном такси" из Риштана - один из попутчиков, рослый и хорошо одетый молодой, но уже явно чего-то в жизни добившийся человек так учтиво и обстоятельно нас расспрашивал и так старательно селил в гостиницу, что я даже успел испугаться - а не нарвались ли мы наконец на страшного узбекского чекиста?! Нет, просто у кокандцев такой стиль общения.

Но в гости не позовут, а дешёвых гостиниц не оказалось даже в самом туристическом городе Ферганской долины, и остановились мы в довольно пафосно выглядещей гостинице "Хан" на уходящей в Новый город от дворца улице Истиклол. Как и в Фергане, ночлег здесь оказалась нам по карману лишь благодаря "ташкентской прописке" (то есть - временной регистрации из ОВИРа), да и то в гостинице с не добивавшем до номера вай-фаем и кучей излишеств вроде кованной мебели в номере и медвежьей шкуры (причём присланной из Казахстана) в фойе.

Другие гостиницы, однако - ещё дороже и вряд ли лучше. Но туристов мы во всей Долине видели только в гостиницах, и туристы эти были пожилыми европейскими "пакетниками" - Великий Бэкпекерский путь, возомнивший себя Великим Шёлковым, Ферганскую долину обходит стороной, и хостелы да B&Bшки на каждом шагу, как в Бухаре или Самарканде, здесь открывать не для кого... Но чем "Хан" безусловно был хорош - это расположение в самом центре Коканда, в пяти минутах ходьбы от Урды, и вот туманным утром мы углубились во дворцовый парк. Хотя строился дворец в кафирских махаллях - но фасадом стоит к мусульманскому Старому городу:

И этот фасад - пожалуй, самое красивое из архитектуры, что только есть в Ферганской долине! Не успев пожить здесь да ограбив долинных дехкан налогами "на колючки" и "на бурьян", Худояр всё-таки построил выдающийся памятник, которым восхищались ещё царские офицеры.

На отделке дворцового фасада расцвёл и город гончаров Риштан - к трудившимся здесь братьям Абду Джалолу и Абду Джамилу (они же Усто-Джамол и Усто-Кури) и их ученику-коллеге Плешивому Абдулле сходятся цепочки ученичества большинства риштанских династий. Помимо риштанцев, работали здесь и и приглашённые мастера из Кашгарии:

Ни один из элементов орнаметов не повторяет другой, даже боковые стенки арок - и те все разные!

Приглашённые Худояром мастера создали нечто, достойное самаркандского Регистана... но только в совсем другом стиле, и хотя я не был в Китайском Туркестане, здесь мне настойчиво видится Кашгар:

Первоначально Урду окружали внешние стены, и ещё одна стена охватывала двор перед главным входом - так что к фасаду с кадров выше можно было пройти лишь миновав ещё двое ворот... от которых с тех пор и следа не осталось:

Тяжёлые деревянные двери в середине дворцового фасада, рано утром закрытые:

Их открывают в 9 утра, когда приходят на работу сотрудники обитающего внутри музея. Вместе с ними зашли и мы, и так как кассир приходит последним - купить билет нам разрешили на выходе. За воротами - фойе под куполом:

И там, где сейчас билетные кассы, гардероб и лавка сувениров, тогда возможно была комната охраны или зал ожидания:

Главное украшение дворца после фасада - конечно же, расписные потолки, оформляли которые скорее всего те же риштанцы и кашгарцы - но уже не "кулялы" (гончары-формовщики), а "наккоши" (художники, многие из которых умели работать и по дереву):

За воротами - самый обширный во дворце Двор приёмов. Но в саду его нужно представлять не судорожно пересчитывавших звонкие пулы в карманах купцов, не облачённых в расшитую золотом парчу чиновников и беков окрестных провинций, не китайских послов в их мудрёных шапках, не раскосых киргизских вождей в войлочных колпаках, а скучавших в окружении Средневековья русских офицеров - как уже говорилось, практически с момента постройки дворец служил русским гарнизоном, и все названия его помещений я даю по задуманному, а не реальному назначению. Дверь слева от входа (относительно кадра) ведёт во Двор министров, справа - в Тронный зал:

Айваны двора приёмов. В период русско-кокандской войны артиллерия у ханства была достаточно мощной, и отвечавший за неё человек по прозвищу Хиндустани принёс сюда с исторической родины британские технологии и приёмы.

В период восстания на вооружении Коканда было несколько десятков пушек, но - устаревших, неисправных, а зачастую и не имеющих ядер подходящего размера. Они служили больше для устрашения мелких беков и манапов, русской армии же не годились даже на металлолом.

Комнаты за этими айванами, не знаю точно для чего предназначавшиеся в ханское время, ныне занимает музей, в итоге оказавшийся единственным, который мы посетили в Долине:

И интерьерами своими запомнившийся больше, чем экспонатами:

Из экспонатов меня больше всего впечатлили подлинные кокандские документы:

Тронный зал же открылся последним, поэтому пока что пойдём по другим дворам. Двор приёмов сообщался со Двором министров, а маленький закрытый дворик рядом с ним (дальше от дворцового фасада) - ни что иное, как старинный Монетный двор. Такие часто размещались прямо внутри ханских дворцов, как например в Хиве.

Министерские залы, скорее небольшие кабинеты, теперь занимает этнографическая экспозиция, где больше всего мне запомнились ткани - всё же до советских времён именно Коканд, а не Маргилан, был столицей ферганских шелков.

Снова расписные потолки:

Автограф мастера, поновлявшего росписи в 1961 году:

Краски одежды и краски росписи:

Звёздное небо над головой:

Всего же дворец образуют 4 главных двора: Двор приёмов - спереди слева (если стоять к фасаду лицом), Двор министров - спереди справа, а вот сзади слева, за Двором приёмов планировались собственно Ханские покои. Теперь по ним ходят обычные люди:

Под навесом - коллекция повозок, будь то арбы с парой гигантских колёс или русский фаэтон на рессорах. И если в левой арбе мог ездить кто-то важный, то правая арба была вполне рабочим и даже грузовым транспортом, способным взять, например, 40 пудов хлопка. Арбакеши составляли вполне самодостаточную касту, и хитрить умели не хуже современным таксистов.

Рядом с арбами под тем же айваном - створки ворот и резные колонны:

Дверь айвана запирается изнутри, и вряд ли подходит для безбилетного проникновения в музей. С Ханского двора зато спокойно можно выйти на карниз, по которому ходила дворцовая стража, или вернее караул русского гарнизона:

А ко Двору хана примыкает Двор принцев, куда переселялись из гарема хановы наследники старше 12 лет. По назначению дворец успел использовать лишь мятежный принц Насреддин в своё недолгое правление, въехавший само собой не сюда, а в Ханский двор сразу. Ныне в этом дворе обитает администрация музея:

За Принцевым двором - хозяйственный закуток:

Ещё дальше, за невзрачными фасадами с кадра №2, первоначально находился огромный Гарем, в Коканде, в отличие от Хивы или Бухары, бывший гаремом во вполне стереотипном смысле слова - уж не европейских ли книжек о Востоке начитался Худояр? И галерея как раз подходит, чтобы взирая с неё на oбнaжённыx красавиц и указуя над одну из них пальцем в рубиновом перстне, повелевать "Приведите её ко мне!". Дальше на макете хорошо видны сохранившиеся дворы и их взаимное расположение:

На Гарем приходилось и большая часть дворцовых помещений - в нём было 100 комнат, в то время как в сохранившейся части дворца - лишь 19. Гарем был снесён в 1876 году, простояв буквально пару лет - то ли он был повреждён при взятии города (или Насреддин сам сжёг его, как бухарский эмир свой Арк в 1920-м), то ли ему гарему не нашлось применения, да и лихие офицеры-туркестанцы вряд ли захотели бы жить на месте жён и наложниц.

На обратном пути мы зашли в тронный зал. У него тоже красивое фойе с образцами местных ремёсел:

А сам тронный зал невелик, но это действительно самая красивая из дворцовых комнат:

В царские времена его умудрились присопособить под гарнизонную церковь Константина и Елены (сориентированную, кстати. на юг вместо востока), до 1890-х годов единственную на весь Коканд:

Но под таким вот потолком мне сложно представить "Отче наш" и запах ладана:

А увидев макет, я спросил смотрительницу, что где было, и та сначала извинилась, что очень плохо говорит по-русски и может нам всё объяснить на английском (хоть и мало здесь туристов, но туристы эти - не наши), а потом позвала другую сотрудницу музея - красивую, интеллигентную и совершенно европейскую внешне женщину, похожую на молодую учительницу из тех, которых обожают ученики.

Во дворце-музее она - русскоязычный гид и научный сотрудник, и нам успела рассказать не только про дворец, но и про другие достопримечательности Коканда, да найти у старших коллег телефон мастера-ножевика Хасана Умарова, к которому мы позже зашли.

Больше всего же меня впечатлило в ней то, что она оказалась самым настоящим сеидом (или шарифом?) - то есть прямым потомком Пророка Мухаммеда. В Средней Азии это на самом деле не такая уж редкость, вот только документами зачастую не подтвердить - по словам этой женщины, в 1930-х годах родословную уничтожила её прабабушка, испугавшись возможных репрессий.

Однако память в Средней Азии живёт долго, и лжесеиды наверное появятся рано или поздно, но пока что и устным преданиями о них тут можно доверять. Я очень хотел её сфотографировать, но она наотрез отказалась, а кадр, который я сделал тайком, получился неудачным. Так что вот просто какой-то экспонат в Тронном зале, а сам трон кокандского хана утрачен, причём неизвестно даже точно, как и когда:

А за стенами Урды жизнь не стояла на месте. Евреи и армяне очень быстро перехватили торговлю хлопком, превратив Коканд в биржевой и банковский центр Туркестана, а мусульмане из окрестных городов стали между собой называть его Хуканд - Свиноград. В гражданскую войну в основном казахи и татары (хотя были там и узбеки, и еврей-ашкеназ в роли министра финансов) организовали в Коканде Туркестанскую автономию, существовавшее в основном на бумаге светско-мусульманское государство с национальным уклоном.

Но к чести советской власти, покорив Коканд она не стала устраивать в ханском дворце ни общежития, ни электростанции: уже в 1925 году дворец стал музеем, а на месте внешней Урды разбили Парк имени Мукими (один из первых узбекских писателей европейских жанров), где в 1958-89 годах даже нарезали круги паровозы Кокандской детской железной дороги.

Но финал её был печален - ДЖДшку не просто закрыли, признав нерентабельной, а разгромили во время беспорядков, когда резали друг друга узбеки и турки-месхетинцы: хотя началась та peзня в окрестностях Ферганы, самой жестокой она была именно в Коканде, но теперь Коканд - город настолько узбекский, насколько это только возможно представить. А новую ДЖД на окраине Коканда строили в 2008-12 годах, но вот её как раз-таки упразднили и сдали на слом ещё до открытия.