Порой бывает, что автор сюжета вкладывает в него свой выстраданный годами и опытом смысл, а читатели/слушатели/зрители понимают его историю совсем иначе. При этом результат может быть двояким:

Давайте рассмотрим яркие примеры, как книги, а потом и их экранизации с самого начала понимались и до сих пор понимаются публикой совсем не так, как планировали авторы.

1. «Дон Кихот»: идеал рыцаря вместо пародии

Некогда один испанский писатель хотел изобразить пародию на других писателей. И М. де Сервантес Сааведра честно, открыто это несколько раз указал прямым текстом в романе «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».

Однако весь мир не увидел пародии, но получил еще одного рыцаря, причем идеального. Именно на Дон Кихота несколько столетий равнялись романтичные мальчишки и юноши. Именно Рыцаря печального образа выводили как эталон «канонического» рыцарства служители театров, литературоведы, а затем киношники.

Более того, на протяжении всего романа автор описывает, как все окружающие, вплоть до его собственного оруженосца, над бедолагой потешаются.

А ведь Сервантес много раз четко отмечает, что его Дон Кихот – человек ненормального ума.

Сегодня мы таких людей называем людьми с особенностями развития и всячески учимся относиться к ним милосердно, помогать им, включать их в круг остальных. Но над Дон Кихотом, который был именно таким человеком с особенностями развития (и какими!..), до сих пор в открытую потешается весь мир…

2. Сказка о гадком утенке: голубая кровь вместо милосердия

Великий сказочник в гадком утенке прописывал вовсе не бедолагу, вызывающего в окружающих сострадание. И смысл сказки сводился совсем не к тому, что надо внутреннюю красоту почитать большей, нежели красоту внешнюю.

Конечно, духовный и душевный мир в любом случае гораздо важнее лица с фигурой. Но Х. К. Андерсен на самом деле хотел рассказать не об этом.

Как ни удивительно, но его утенок, переродившийся в дивного лебедя, должен был подчеркнуть красоту… аристократии. Дескать, он случайно попал не в свою тарелку социальную среду, а те, кто над ним смеялся, должны запомнить: никогда не потешайтесь ни над кем, чтоб не попадать в подобные казусы – всегда есть шанс, что объект насмешек окажется круче/выше/значимее…

Многих наверняка истинный смысл, закладываемый Андерсоном, разочарует. Это как раз пример из области «эффекта-минус», когда автора поняли более человечно.

Впрочем, мы ни в коем случае не будем меньше любить сказки Андерсена. Они всегда были и остаются гениальными.

3. «Ворона и лисица»: буддийская притча вместо детской сказки

Все мы со школы помним басню И. А. Крылова о лисице с вороной, которая поддалась на уловку и «каркнула во всё воронье горло».

Оказывается, изначально басня не только имела метафорический смысл, но и отсылала к… буддизму.

Вместо лисицы манипулировала улитка. Будучи пойманной вороной, она говорила ей: «Сколь прекрасен твой голос – спой молитву Будде, и я спокойно умру».

После такой неприкрытой лести не спеть было невозможно.

Ну, а дальше вы в курсе: сыр… то бишь улитка выпала – и, сделав ноги (или что там у моллюсков?), «была плутовка такова».

4. «Властелин колец»: бессмертие вместо смерти

Дж. Р. Р. Толкиен досадовал, что его неверно поняли, как минимум, в отношении трех аспектов:

1) его «Властелин колец» и другие книги – не о смерти, а о бессмертии.

Многие читатели Толкиена и зрители экранизаций по его трудам акцент делают на уходе рас из Средиземья. Мол, время магов уходит – время людей приходит. В связи с этим милые маги, эльфы и иже с ними воспринимаются с грустью, как увядающие.

Писатель же хотел, напротив, подчеркнуть радость нового мира, приходящего на смену миру, отжившему свое;

2) его книги – не сказки, но принципиально иное.

Термин «фэнтези» все оценивают по-разному, многие читатели воспринимают этот жанр как сказки для вчерашних детей.

У Толкиена же было фэнтези в словарном смысле как «фантастика сверхъестественного», но плюс к тому некий секретный ингредиент, который делал коктейль его Средиземья отличным от всего, что было написано в данном жанре раньше Толкиена и даже позже Толкиена;

3) его книги – не простецкие рассказы, но сложные истории о мирах со многими слоями.

Толкиен настолько продуманно описал Средиземье, что практически стал его социологом, культурологом и антропологом. Каждую расу он описывал не наобум (как большинство авторов книг фэнтези и фантастики), но анализируя любой нюанс. Буквально ни одно слово в придуманных им языках не могло иметь случайный характер.

5. «Мастер и Маргарита»: смерть вместо бессмертия

Великий писатель в самой известной своей книге не просто подразумевал нечто иное, чем понятое широким кругом читателей, но и в важных аспектах публику... обманул.

Прежде всего М. А. Булгаков показал мистерию темных сил, которую многие читатели поняли как торжество любви. Но на самом деле:

Обманул Булгаков читателей и в одной из главных идей книги: «…никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!»

Как заклинание повторяют эту мысль люди, не слишком глубоко в нее вдумываясь. И напрасно. Если бы вдумались – поняли бы, что тут речь не о гордости, но о гордыне, а это радикально разные явления.

В целом получается ситуация, обратная книгам Толкиена: не бессмертие вместо воспринятой публикой смерти, но смерть вместо бессмертия, которое увидели читатели у Булгакова.

6. «"Юнона" и "Авось"»: глубина жизненных поисков вместо мелодрамы

Восторженная публика с самого начала восприняла «"Юнону" и "Авось"» А. А. Вознесенского как очередную «лав стори», чуть ли не попсоватую мелодраму. На самом же деле автор описывал нетривиальные поиски смысла жизни великим человеком.

Граф Резанов был пассионарием с огромным зарядом энергии на новые свершения, творческий и глубокий, ищущий и деятельный: «Всю жизнь бегу за призраком свободы…»

Девушка, встретившаяся ему на этом пути, была лишь одной из точек. Да, она была ему важна – он даже жениться хотел. Но мало кто из очарованных этой «лав стори» читателей и зрителей воспринимает, что граф вообще-то ранее уже был женат, и не только: «Знал многих женщин, схоронил жену, но всюду чуял взгляд вишневый».

Его всю жизнь вела «авантюрная планида», звал «взгляд вишневый» (цвет, применяемый в иконописи для изображения одежд Богоматери), манили грандиозные планы «свесть Америку с Европой».

Вот что было для него главным. А Кончита… да, она была для него важна, но среди его интересов стояла не на первом месте.

П. с. Уважаемые читатели, добавляйте ваши примеры книг, фильмов, а может быть, даже мультфильмов, которые публика понимает не так, как понимали сами авторы.